Бесконечная шутка - Страница 15

А потом, но потом, ближе к десятому классу, в результате одной из этих странных как-такое-вообще-возможно метаморфоз Милдред Трах стала импозантным членом устрашающей тусовки из Винчестерской средней школы, тусовки, члены которой курили «Мальборо» в переулке между корпусами и вместе уходили из школы во время обеда, уезжая на шумных машинах с низкой посадкой пить пиво и курить шмаль, гоняя по округе со включенными звуковыми системами запредельной мощности, прятали последствия Визином и «Клоретсом», и тд. Она была одной из них. Жевала жвачку (или чего похуже) в буфете, на ее застенчивом лице теперь застыла скучающая маска Наглости, ее льняные пряди были намазаны гелем и выглядели так, словно она сунула пальцы в розетку. Брюс Грин копил на старую машину с низкой посадкой и упражнялся в Наглости на тете, которая его приютила. Он развивал силу воли.

И к выпускному классу выглядел гораздо более скучающим, импозантным и устрашающим, чем сама Милдред Трах; они – он, Милдред и их маленькая страдающая от недержания Харриет Трах-Грин - поселились на границе Оллстонского Выступа в блестящем доме на колесах с другой устрашающей парочкой, а также Томми Дуси - человеком с заячьей губой и дурной славой, торгующим дурью и сопутствующими товарами, который держал несколько больших змей в нечищеных незакрытых аквариумах, из которых воняло, но Томми Дуси не замечал, потому что заячья губа полностью закрывала ноздри и чувствовал он только это запах собственной губы. Обычно к полудню Милдред Трах уже была под кайфом и смотрела картриджи с сериалами, а Брюс Грин еще работал в компании Leisure Time Ice, и какое-то время жизнь казалась им более или менее сплошной вечеринкой.

Год Впитывающего Белья для Взрослых Depend

- Хэл?

- …

- Эй, Хэл?

- Да, Марио.

- Ты спишь?

- Бубу, мы ведь это уже проходили. Нельзя одновременно спать и разговаривать.

- Да, я так и думал.

- Рад, что помог.

- Ой, ты сегодня был прямо в ударе. Ой, его еще чуть-чуть и стошнило бы. Когда он запустил мяч по линии, а ты достал его в падении и послал укороченный, Пемулис сказал, что парень выглядел так, словно он обтошнит всю сетку, так и сказал.

- Слушай, Бу, я просто надрал ему задницу, вот и все. Мне кажется, неправильно кайфовать от того, что надрал кому-то задницу на корте. Это вопрос достоинства. Мне кажется, надо просто оставить эту тему в покое. Кстати о покое.

- Эй, Хэл?

- …

- Хэл?

- Уже поздно, Марио. Спи. Закрой глаза и думай смутные мысли.

- Так маман всегда говорит.

- Мне всегда помогало, Бу.

- Тебе кажется, что я всегда думаю смутные мысли. Ты разрешил мне жить с тобой в одной комнате, потому что тебе меня жалко.

- Бубу, я даже отвечать на это не буду. Я рассматриваю это как тревожный сигнал. Ты всегда становишься обидчивым, когда мало спишь. И вот мы как раз видим обиду на западном горизонте, прямо сейчас.

- …

- Когда я спрашивал, спишь ли ты, я хотел спросить вот что: ты верил в Бога, сегодня, когда того мальчика чуть не стошнило?

- Что, опять?

- …

- Мне правда кажется, что сейчас не самые лучшие время и место, чтобы обсуждать такие вещи, Марио, сейчас ночь, мы в темной комнате, и я устал настолько, что у меня даже волосы болят, и еще через шесть недолгих часов у меня тренировка.

- …

- Ты у меня каждую неделю об этом спрашиваешь.

- Ты никогда не отвечаешь, поэтому и спрашиваю.

- Окей, если это заставит тебя замолчать, я скажу так: у меня есть кое-какие претензии к Богу. Мне кажется, у него довольно вальяжный стиль управления, и мне это не нравится. Мне не нравится идея смерти. А вот Богу она, похоже, нравится. И я не вижу способа договориться с ним по этому вопросу, Бу.

- Ты так говоришь с тех пор, как умер Сам.

- …

- Видишь? Ты никогда не отвечаешь.

- Еще как отвечаю. Только что ответил.

- …

- Просто я ответил не то, что ты хотел услышать, Бубу, вот и все.

- …

- Есть разница.

- Я не понимаю, как такое возможно, чтобы ты не чувствовал, что веришь в Бога, сегодня, там, на корте. Все было как надо. Ты двигался так, словно веришь.

- …

- Разве ты не чувствуешь?

- Марио, ты для меня – загадка, как и я – для тебя. Мы смотрим друг на друга с разных сторон непреодолимой пропасти по этому вопросу. Давай полежим в тишине и подумаем над этим.

- Хэл?

- …

- Эй, Хэл?

- Так, Бу, давай договоримся: я расскажу тебе анекдот, а ты дашь мне поспать.

- Хороший анекдот?

- Марио, что мы получим, если скрестим человека с нарушением сна, дислексика и агностика.

- Сдаюсь.

- Мы получим человека, который всю ночь изводит себя размышлениями о том, существует ли высшая лиса.

- Смешно!

- Спать.

- …

- Эй, Хэл? Что такое «нарушения сна»?

- То, что заработает любой, кто спит с тобой в одной комнате.

- Эй, Хэл?

- …

- Почему маман не плакала, когда Сам скончался? Я плакал, и ты, даже Ч.Т. плакал. Я видел, как он один плачет.

- …

- Ты слушал «Тоску» снова и снова и плакал и говорил, что тебе было грустно. Нам всем было грустно.

- …

- Эй, Хэл, как тебе кажется, маман стала счастливее после того, как Сам скончался, а?

- …

- Кажется, она стала счастливее. И даже выше ростом. Она перестала ездить туда-сюда по делам. То что-то с корпоративной грамматикой. То что-то с бунтом библиотекарей.

- А теперь она никуда не ездит, Бу. Теперь у нее есть Дом директора и собственный кабинет, и тоннель между ними, и теперь она не покидает территорию универа. Она и так была трудоголиком, но теперь стала еще хуже. У нее развился обсессивно-компульсивный синдром. Когда ты в последний раз видел хоть одну пылинку в этом доме?